Александр Маркьянов - Слепящая тьма [СИ]
Пакистан, Кветта
Управление полиции
11 июня 2008 года
Человек в запачканном, плохо сшитом и дешевом костюме, поднялся на второй этаж здания полицейского управления провинции Белуджистан, махнул рукой с зажатым в ней удостоверением перед звероподобными, вооруженными автоматами полицейскими, охранявшими второй этаж здания, где находились кабинеты всего полицейского руководства провинции. Полицейские, придав себе максимально подобострастный вид, расступились перед ним — ибо знали, кто он такой и кого представляет. Пакистанская военная разведка ИСИ почти все время существования независимого государства Пакистан[45] была тем кнутом, при помощи которого правители держали в страхе и покорности пакистанский народ — а пряников никогда не было. Не счесть людей, что бесследно исчезли в ее застенках без следа. Подполковнику Шахри нравилось видеть страх на лицах людей, мимо которых он проходил — это заставляло его верить в то, что он делает дело, нужное стране и народу.
Но сейчас он шел на встречу с шейхом. Помимо своего начальника, бригадного генерала Хосейни, у него был еще один начальник. Причем, если бригадному генералу Хосейни подполковник Шахри нередко врал — то обмануть шейха даже в мелочи ему и в голову не приходило. Ведь Аллах, всеведущ и всезнающ, и за ложь обязательно последует мучительное наказание…
Ошибаются те, кто видят корни современного исламского терроризма в Египте, в организации «Братья-мусульмане». Или в Афганистане, в движении моджахедов. Они намного глубже, эти корни сокрыты в древних веках…
Ислам не монолитен, как многие считают. Ислам с самого своего зарождения подвергался гонениям. Сначала мусульмане воевали с крестоносцами, затем и власти изначально мусульманских государств, постепенно заменяли риторику воинствующего ислама, на риторику воинствующего национализма. Примером того служит Османская империя, создававшаяся под зеленым знаменем пророка, но впоследствии ставшая не исламским, а турецким национальным государством, государством тюркского народа. Да, в этом государстве были и мечети и верующие — но в связке «государство-церковь» главенствовало все-таки государство…
Причиной этого было то, что религия ислам вообще не признает государство как таковое. В исламе единственной легитимной формой общественного образования является «умма» — община верующих. Ислам и его ревностные последователи инстинктивно борются с любым государством, каким бы оно не было. Турецкие султаны это знали и ограничивали власть муфтиев — тайно и крайне жестоко. Знали это и другие правители…
Поэтому, с самого начала в исламском обществе возникали тайные структуры, братства чьей задачей, помимо прочего являлись защита правоверных и тайная борьба с существующими властями. Эти братства называли тарикатами…
Ошибочно считать эти братства ваххабитскими организациями. Ваххабизм, или салафизм — по возрасту это ребенок, родившийся в конце девятнадцатого — начале двадцатого века. Он был рожден для того, чтобы дать религию классу арабских капиталистов, легализовать накопление денег, создать свого рода "религию арабских США" — в этом ваххабизм очень схож с протестантизмом. Сейчас проходит его молодость — и как всякий подросток он нетерпелив, неразумен и бесхитростен. В то же время, суфийские братства (тарикаты) ведут отсчет своей деятельности с одиннадцатого — двенадцатого века. На поле тайной войны салафистов они переигрывают вчистую — более того кадиристы активно внедряют свою агентуру к салафистам для тайного контроля над международным террористическим движением….
Шейх Хасан Салакзай являлся суфией, духовным лидером одного из вирдов[46] кадирийского тариката. Этот титул и свое влияние он унаследовал от отца. И теперь он делал все для своих братьев и для торжества ислама по все миру.
Нет, люди Хасана Салакзая не подрывались на автобусных остановках, не направляли захваченные самолеты на небоскребы. Внешне, они были умеренными, благочестивыми мусульманами, проповедующими "джихад слова" вместо террора. Но истинная, страшная и кровавая их суть скрывалась внутри.
Люди Хасана Салакзая, и таких же, как он суфиев, шли работать в полицию, в любые властные структуры, поступали на службу в армию. Они работали, продвигались по службе, помогали добиться успеха и братьям своим. Они пронизывали государственный аппарат сверху донизу, постепенно подменяя собой власть. В Афганистане, например, пока салафисты воевали с международным контингентом в горах, кадирийцы поступали на государственную или военную службу. Они же контролировали наркоторговлю — этот орден предпочитал уничтожать кяфиров именно таким образом. Но цель у кадирийцев была одна — ВСЕМИРНЫЙ ХАЛИФАТ. Мечеть парижской богоматери с отрубленными рядом с ней головами последних французов, что не пожелали принять ислам — вот что было их истинной целью. Весь мир должен был жить по законам ислама — или умереть. И каждый день продвигал их к этой цели все ближе и ближе…
В своем тарикате Хасан Салакзай отвечал еще и за связь с лидерами салафистов — с Осамой Бен Ладеном, с одноглазым муллой Омаром и многими другими. Именно он давал им убежище — потому что знал их с давних времен, еще со времен своего ранения. Он знал их — а они знали его, и даже в полицию работать он поступил по предложению Аймана аль-Завахири. Салафисты скрывались здесь, в Пакистане, где у кадирийцев была плотная агентурная сеть, где во многих местах и староста и начальник местного полицейского участка и все иные представители властей являлись братьями. Вот только находящиеся в сокрытии салафисты не до конца понимали, что уже стали заложниками кадирийцев…
Подполковник Шахри вошел в приемную, где прохлаждались еще двое полицейских с автоматами. Но он не стал показывать им свое служебное удостоверение, он поприветствовал их тайным жестом, доказывающим его принадлежность к братству. И они ответили ему…
— Да пребудет с вами благословение Аллаха, шейх… — максимально подобострастным тоном произнес Шахри, присаживаясь на стул перед своим шейхом — да будут годы ваши наполнены благими делами во имя Аллаха и торжества истинной веры…
— И тебя да благословит Аллах, Шахри… — ответил Салакзай — равно как и всю семью твою и земной путь твой. Аллах да не оставит тебя в делах твоих, и в мыслях твоих. Как поживает твоя семья?
— Слава Аллаху, все здоровы…
В ответ Шахри про семью спрашивать не стал, он знал, что у шейха семьи нет и никогда не было…
— Ты узнал что-нибудь про того неверного, Шахри?
— Да, шейх, я узнал… Это было сложно сделать, но я узнал — по отпечаткам пальцев. Информация о нем есть в единой базе данных, в которой нас подключили американцы — хотя большая ее часть засекречена…
— Итак?
— Его имя не Гордон и он не моряк. Вернее, он военный моряк, из американских специальных сил. Его настоящее имя Майкл Томас Рамайн и он проходил службу в отряде особого назначения…
Салакзай поставил чашку с кофе на стол. Кое-что стало понятным — например как он расправился с полицейскими — но все же не сходилось. Если он американский спецназовец — то почему данные о нем находятся в базе данных на террористов? Если его к ним подослали — то почему информацию о нем не убрали из базы данных, ведь американцы прекрасно знали про то, что ИСИ имеет к ней доступ, а в ИСИ полно людей Талибана. Не сходилось…
— Он предатель, эмир…
— Пока что он не наш — и его нельзя считать предателем…
— Я не об этом. Он предал американцев!
— Американцев?!
— Да, эмир, американцев! На него объявлен чрезвычайный розыск, подняты на ноги все секретные службы кяфиров. Во все американские резидентуры пришли файлы на него с приказом "Захватить или уничтожить любой ценой"…
— И что же он такого сделал?
— Никакой информации нет. Я не осмелился задавать вопросы американскому резиденту, это сразу вызвало бы подозрения. Но просто так чрезвычайный розыск не объявляют…
— Интересно, что же он все-таки сделал такого…
— Есть еще одно эмир. Розыск объявлен и на его отца…
— Основание?
— Тоже не сообщают.
Эмир задумался — все казалось непонятным, от этой истории веяло холодком опасности. Кяфир был у него в руках, сидел в специальной тюрьме, откуда мало кто выходил. Дурак ликвидировал бы кяфира и забыл про него — простое до тупости решение. Но шейх дураком не был — в искусстве комбинационной, многоступенчатой игры, с ним могли сравниться немногие. Даже пешка при удачном раскладе может вдруг стать ферзем…
— Может, мне все-таки попытаться задать несколько вопросов резиденту? — осторожно спросил Шахри.
— Нет! — мгновенно отреагировал шейх — даже не думай об этом! И вообще — забудь про этого американца! Раз и навсегда!
